«Существует бесчисленное множество тренировочных залов для занятий восточными боевыми искусствами. Однако лишь немногие из них могут называться додзё. Более часто употребляемые термины «студия» или «спортивный зал», подходят им гораздо больше. В этих заведениях обучают лишь внешней стороне искусства, не понимая и не пытаясь передать его сути. В этом ничего плохого нет, поскольку обычно ученик такой школы интересуется только изменением своего тела. У него нет никакого желания изменить свою лич­ность.

Слово додзё (буквально можно перевести как «путь-место») подразумевает, что это то место, где ученики попытаются постичь конечную реальность вы­бранного ими искусства. В школе обучают техникам, то же самое делают и в додзё. Но в додзё техники рассматриваются только лишь как средство. Техниками необходимо овладеть, но это только начало, а не окончание учебы. Цель школы в том, чтобы научить человека чему-то новому; цель додзё – трансфор­мировать самого человека в нечто новое. Член додзё не ищет драки, как не ищет он и способ уйти от драки. Он пытается выйти за этот уровень и понять саму суть конфликта.

Хотя начальная тренировка и в школе, и в додзё идентична, цели и методы ее различны. В школе есть учитель и ученики; в додзё мастер и его последовате­ли. Ученик посещает занятие для того, чтобы получить новые знания; после­дователь (дэси) посещает занятия, чтобы подвергнуться духовной трансформации. И первая стадия этого процесса заключается в том, что ученик стано­вится дэси.

Правильное додзё должно быть пустым и функциональным. Отражая определенное влияние дзэн-буддизма, красота в додзё достигается не присутствием вещей, а их отсутствием. Додзё не церковь, но имеет много черт, характерных для религиозного института. Это не гимнастический зал, но на первый взгляд физические упражнения покажутся основным видом деятельности в додзё. Это не казармы, но дисциплина здесь подобна армейской.

Дисциплина, вероятно, является самым большим различием между совре­менной школой и традиционным додзё. Современная школа делает множество уступок ученикам в расписании занятий и методах тренировки, в додзе отсутствует такая гибкость – дэси приспосабливаются ко всем требованиям. Жест­кая дисциплина делает процесс монотонным и безличным.

Каждый квадратный дюйм пола в додзё имеет определенное старшинство относительно каждого другого квадратного дюйма и относиться к нему нужно с должным уважением. Дэси не позволяется занимать ту часть додзё, которая не соответствует его уровню. Это переносится и на взаимоотношения между дэси, поскольку у двоих никогда не может быть один и тот же уровень. Дэси внимательно выбирает место по отношению к другим и никогда не помыслит о том, чтобы сидеть в том месте додзё, которое не соответствует его уровню. Он смотрит на старшего дэси и выбирает место на татами, которое соответствует его положению.

И одежда, и поведение должны быть безукоризненны. Нормой считается идеально чистая тренировочная одежда в додзё. Все, что не соответствует этому, считается признаком неряшливого и недисциплинированного духа. Тренировочная одежда должна быть исключительно тренировочной одеждой.

Сэнсэй не столько учитель, сколько проводник. Слово сэнсэй буквально переводится как «родившийся раньше». Это означает, что сэнсэй уже был там, куда ученики только пытаются добраться. И его задача как канте (главы додзё) проследить за тем, чтобы последователи продвигались в правильном направлении. Он только указывает правильный путь; само путешествие совершает дэси. И хотя сэнсэй ни при каких обстоятельствах не будет требовать уважительного к себе отношения, его старшие последова­тели будут на этом настаивать. Они расценивают малейший признак фамиль­ярности по отношению к своему сэнсэю как личное оскорбление и реагируют соответствующим образом. Они это делают не ради того, чтобы выказать свое почтение сэнсэю (тот, скорее всего, предпочел бы, чтобы все немного рассла­бились и вели себя более естественно). Дэси знают, что поклон сэнсэю – духовное упражнение для их собственного блага. Они также знают, что слабая дисциплина сделает додзё слабым. (В традиционном додзё возможен один – единственный случай, когда пожелание сэнсэя можно не выполнить: когда он дает распоряжение больше не кланяться, дэси должен ответить: «Да, сэн­сэй!» —и сделать глубокий поклон.)

Когда вы объедините все это вместе – дисциплинированное поведение дэси, сэнсэя и физические характеристики додзё, – вы получите весьма и весьма особенное место. Оно может показаться пугающим для неофитов, но для старших учеников додзё становится притягательным. Для таких дэси додзё становится всем.

В традиционном додзё нет детей – только будоки, нет здесь ни дилетантов, ни мечта­телей. Вы найдете в додзё людей (среди которых множество профессионалов) из всех слоев общества: военные и инженеры, бизнесмены и поли­цейские, студенты и школьники – все эти люди, которые живут с силой и понимают ее ценность.

И дело не в том, что дэси по сравнению с учеником делает другие вещи – он их делает по-другому. Ученик школы самообороны учится техникам, чтобы сражаться. Последователь додзё идет гораздо дальше этого. Он так глубоко погружается в свое искусство, что его эго тонет. Ученик берет, а дэси отдает. Он отдает до тех пор, пока не остается ничего, кроме пустой оболочки. На этой стадии сражаться или не сражаться становится одним и тем же. Затем, не замечая этой трансформации, он становится сэнсэем, мастером своего собственного додзё.»

(Fredrick J. Lovret)